И слово это: разложение. Шойгу знает, что говорит. Да и кому знать, как не военному министру, ветерану путинского политбюро. Разве только секретарю Совбеза с его размыванием ценностей. Властные извраты, репрессии и истерики, агитпропно-идеологическая гниль, судебные гротески, массовая политапатия, деморализация и демобилизация оппозиции – всё укладывается в найденное слово. И разлагается всё. Они видят опасность как «наиболее страшную». Они адекватно оценивают себя. Да кто бы и сомневался.
Сергей Шойгу произнёс это во вторник в Солнечногорске. Там прошло очередное мероприятие, загадочно именуемое «Территория смыслов». Всероссийской молодёжный образовательный форум… Почти десятилетие до 2015 года это называлось «Селигер» – и всё всем было понятно. Но сходняк молодых искателей путинистской карьеры под эгидой госагентства «Росмолодёжь» стремительно анекдотизировался. Типичное высказывание активиста «Я тоже хочу пейджер, денег!..» срабатывало куда эффектнее бессмысленного лозунга «Всё путём!», поднятого движением «Идущие вместе». Ничего сравнимого с суровой мощью советского комсомола не получалось и близко. Иногда, правда, вспоминались хунвэйбины – но тоже мимо, поскольку их вдохновитель был исторической личностью.
Последний «Селигер» состоялся в 2014-м, что весьма символично. Дальше началась «Территория смыслов». Все креативы испарились. Даже самые тупые, вроде эстонского политика Андруса Ансипа на мишени для пневматики. Нудно-протокольные заседалища с высокими гостями, как на этапе разложения комсомола (тут сравнивать можно). На этот раз почтил вниманием Шойгу. И сказал то, что сказал. «Основная опасность для любой страны – это внутренняя угроза. И всё это связано с тем, что постепенно разлагается общество внутри страны».
Среди любых стран министр обороны РФ называл Югославию, Ливию, Ирак, Сирию. Первого из этих государств давно нет вообще, в двух снесены диктаторские режимы, четвёртая охвачена гражданской войной при участии подчинённых Шойгу. Несомненно, Милошевич, Каддафи, Хусейн и династия Асадов основательно потрудились в части разложения. Инфаркт в гаагской камере, повстанческое линчевание, виселица по суду, что ещё будет в четвёртом случае – всё это не с луны свалилось, а пришло из глубин народов (даже в случае Саддама, свергнутого войной извне, но приговорённого отечественным трибуналом). Такие сопоставления режимных историй можно назвать адекватными.
Но мудро было показано четверть века назад в «Куклах» Виктора Шендеровича. Диалог в Соловецком лагере. «Как здоровье Ленина? – (Удар в лоб.) О своём подумай!» Не зря ведь крупный государственный деятель-силовик именно сейчас счёл нужным произвести этот фурор. Режим вошёл в новое для себя состояние. Заклинено практически всё. Выжат задел советского наследия. Исчерпан и ресурс динамики, на котором после лихих девяностых удавалось паразитировать двадцать с лишним лет.
Экономика и социалка обещают движенье вниз – до такой степени, что наскоро варганится «ГУЛАГ-лайт», а сам Шойгу ступорит публику размышлениями, как хорошо бы построить в Сибири три города-сада, но «лучше пять». Когда дела хотя бы отчасти в норме, бессмыслицу не несут. Вожделенную стабильность в условиях экономического оскудения первой рушит сама элита погромом вокруг кормушки. Так, что приходится целенаправленно ставить смотрящего от госбезопасности. Схлопнулся «крымнашенский консенсус», остался где-то далеко за отрогами пенсионной реформы. Неизвестно, как и во что развились бы зимние уличные протесты с их доселе небывало резким физическим сопротивлением – если бы уполномоченные Навального, размахивая фонариками, не поспешили властям на помощь, самоотменяясь по щелчку.
Как обстоит в излюбленной Кремлём геополитике, объяснил Александр Лукашенко в годовщину прошлогоднего восстания. Да, диктатор торжествует: «Восставшие разбиты вновь». Он уверен в себе, ибо не верит в предстоящую волну, где основу составят мужики с колёсных тягачей, а дворовые «острокопытные» уже не будут прежней редкостью. Но он и в прошлом году не верил в Жыве Беларусь! Они вообще не верят очевидному, пока в него не впарываются. Пора к этой особенности привыкнуть.
Но в восьмичасовом речеиспускании Лукашенко интересно и другое. То, что касается его отношений с РФ. Никакого государственного объединения. Никакого признания Крыма российским. А вот деньги давайте и дальше. И войска, если потребуется, тоже. Потому как куда вы денетесь. И кто посмеет за это осудить? Лукашенко, пожалуй, чуть нужнее Кремлю, нежели наоборот. Потому как он нужен – сам по себе, а ему от Кремля – чтоб давали. И давать придётся. Пока он не исчезнет, и всё вложенное в соседнюю госпыточную не вылетит в трубу позора.
Это их счастье. С окончанием как у Януковича, Моралеса, Каддафи или вот только что у Омара Башира. «Что же делать, если обманула та мечта, как всякая мечта, и что жизнь безжалостно стегнула грубою веревкою кнута?» – вопрошал Александр Блок, столетие кончины которого неделю назад практически не отмечалось.
Смещение российской политики в криминал давно общее место. Разложение, конечно, катит и там, но не в тех масштабах и темпах, что государственная власть и аффилированные системы. Взять хотя бы лоялистские «молодёжки». И сравнить с запрещённым за экстремизм движением АУЕ. Когда запретят всю «селигерщину», кому-то придёт в голову рисковать за эти территориальные смыслы? Вопрос отдаёт безумием. Не то у ауешников…
Государство само не всегда понимает, чего хочет от своих визави. Чтобы их не было? Но «законная» номенклатура ворам в законе – парная категория. «Это не Аслан», – почтительно комментирует президентский пресс-секретарь занимательное фото, на котором случайно не оказалось Деда Хасана. И в тот раз Песков пургу не нёс.
Запрессовать до повиновения? Настрой понятен: не подчинённая государству организованная и по-своему дисциплинированная вертикальная структура в такой системе лишена права на существование, будь она даже законопослушной. Поэтому списывается у ненавистного Саакашвили статья 210.1 УК РФ, карающая за «высшее положение в преступной иерархии». Вводятся ужесточённые порядки содержания в местах лишения свободы. Но не так оно просто. По этой самой статье суд оправдывает Тенго Понтийского, он же Тенгиз Гигиберия. Затем Колю Томского, он же Николай Кузьмичёв. Защита отмечает торжество правосудия. А вчера апелляционный суд в Москве отменяет решение Липецкого облсуда об оправдании Гигиберии. Короче, разброд и шатания.
Но не всегда. Государственная позиция бывает и предельно чёткой. И суды готовятся основательно, чтобы потом никакая защита-оборона ничего не ждала от спецправосудия. Для особой серьёзности подхода нужно, чтобы криминальная ситуация была напрямую привязана к опасной для властей политике. С ворами в законе это уже случается (тип покойного Лоту Гули), но пока что довольно редко. Чаще и жёстче удары наносятся по бизнес-сообществам родом из девяностых.
Из года в год переносится в Петербурге процесс над Владимиром Кумариным-Барсуковым, обвинённым в «организации убийства» Галины Старовойтовой. Политическое решение несомненно. Но тут приходится отмерять даже не семь раз. Месть бывшему «ночному губернатору» за контрчиновное влияние прошлой эпохи и за реально тамбовский имидж должна стать модельной расправой над классовыми противниками номенклатуры. Судебный вердикт по делу Старовойтовой призван поставить «террористическое» клеймо для общественности.
Торопиться с этим, конечно, не стоит. Слишком много подводных камней явной бездоказательности. Отдельная проблема – недавняя и внезапная кончина петербургского общественного деятеля Хасана Бергоева (уже обрастающая загадочными описаниями). Его информация об откровениях осуждённого организатора убийства Михаила Глущенко: прослышали в Думе о крупных деньгах при Старовойтовой и рванули на убийство – может восприниматься по-разному. «Легендарная правдивость» Глущенко общеизвестна. Но версия следствия о непреодолимом желании Барсукова помочь неизвестному лицу в утолении ненависти к Галине Васильевне рушится в любом случае. Автоматом отпадёт и 277 статья УК о «посягательстве на жизнь государственного или общественного деятеля». А ведь политический смысл именно в таком обвинении – ещё и с изящным изображением режима справедливым защитником либералов в лице погибшей женщины-депутата. И конечно, совершенно лишними становятся в картине «либеральные демократы», реально конфликтовавшие со Старовойтовой…
Всё это тоже политика. А уж в нынешнее время и вовсе кипящий эпицентр. Здесь своё разложение, и не только правовое.
Быстрее решаются вопросы с Алексеем Навальным. Тут привычно и накатано. Новое уголовное дело подносят прямо в ИК. Часть 2 статьи 239 УК РФ: «создание некоммерческой организации, посягающей на личность и права граждан». Речь о Фонде борьбы с коррупцией, записанным в «экстремистские организации» и запрещённом в РФ. Здесь не только уплотнённое закрывание лично Алексея Анатольевича. Закатывание и закупоривание продолжается глобально и в принципе. По непреходящему принципу советского коллективизма «больше трёх не собираться».
Что ж… Есть граждане, чьи личности действительно находились под посягательством структуры Навального. По советскому анекдоту «всё на благо человека, и мы знаем этого человека». Правда, насчёт прав этих граждан могут возникнуть вопросы. В великом романе Джованьоли доблестный Спартак говорит славному Крассу: «А что касается законности вашего права владеть нами, то лучше не будем об этом говорить». Снова встреча классов и решение правом сильного.
Но уточним: сильного – на данный момент. Ещё точнее: на данный этап разложения.
По новому делу вместе с Навальном проходят Леонид Волков и Иван Жданов. Первый пребывает в Любксембурге, второй в Германии. В прошлую субботу из пределов РФ вылетела Любовь Соболь (которая «не оранжевая зараза», но это не помогает). Сопровождаемая гулом благожелательного понимания. Отлёт Соболь был назван не больше не меньше, как завершением эпохи протеста. Вот так случайно и влетаешь в историю.
«Мы обязаны сохранить себя, чтобы пережить этот режим» – таков теперь установочный лозунг оппозиционного мэйнстрима. С тех пор, как в прошлом году власть наконец услышала скромные голоса несогласных. И естественным для себя образом отреагировала на них. Иных ответов на вызовы времени, кроме «беречь себя», почти и не слыхать. Во всяком случае, в статусной оппозиционной среде. Ну ещё – ждать Горбачёва. Он обязан появиться сам собой, очередным подарком истории. Как в Санта-Барбаре: «А может, придёт пасхальный зайчик и всех нас спасёт?!»
Если же иные ответы появляются, в этой среде начинается всеобщее затыкание ушей. Ибо даже сполохи получаются слишком багровыми. Непривычными для оппозиционного мышления. Страшнее разложения, страшного даже для Шойгу.
Правда, слышится иногда: «В следующий раз поговорим о новых путях протеста»…
Константин Заломаев, специально для «В кризис.ру»