Сегодня в Москве скончался Егор Лигачёв. Первая информация поступила из администрации Томской области – почётный гражданин региона, он почти двадцать лет был его руководителем в качестве первого секретаря обкома. Крупный политик позднего СССР, член Политбюро и секретарь ЦК КПСС, Лигачёв возглавлял и символизировал определённое политическое направление. Треть века назад оно считалось крайней реакцией, но всё познаётся в сравнении.
Менее полугода назад Егор Кузьмич отмечал свой 100-летний юбилей. Давно был замечено: если бы его деятельность по каким-то причинам прервалась в 1986 году, он не приобрёл бы в истории столь громкого имени, зато навсегда бы остался одним из инициаторов Перестройки. Той перестройки, что была намечена руководством КПСС в 1985 году. Но не той, что реально развернулась с 1987-го и неодолимо привела к краху КПСС и распаду СССР.
Егор Лигачёв прошёл все положенные ступени партийной карьеры. Он был довольно типичным секретарём брежневских времён, но гораздо энергичнее среднего. Ему многое удавалось в региональном управлении; недаром Лигачёва чтят не только томские администраторы, но нередко и земляки. В то же время, были при нём и преследования диссидентов, и истребление памяти в Колпашево. На вершины партийной власти в 1983 году его призвал Юрий Андропов с планами закручивания гаек.
Именно так – наведением андроповского порядка – видел Лигачёв перестройку. Когда организовывал утверждение Михаила Горбачёва генеральным секретарём ЦК, когда проводил назначение Бориса Ельцина первым секретарём Московского горкома. «Были кадровые ошибки», – лаконично говорил он впоследствии. Но пока в 1985–1986 годах Лигачёв оставался секретарём ЦК КПСС по идеологии и по кадрам – то есть вторым, после генсека, лицом партийно-государственной иерархии – перестройка не выходила из заданных номенклатурой рамок.
Сталинистом в буквальном смысле Лигачёв не был, массовые репрессии искренне осуждал. И столь же искренне называл Ленина своим «святым», отстаивал партийное всевластие и государственный монополизм, пытался лично цензурировать крамольную литературу. В конце 1980-х годов, когда Советский Союз входил в радикальные преобразования, Егор Кузьмич по праву считался лидером антиперестроечного крыла КПСС, вдохновителем номенклатурного реванша, покровителем Ниной Андреевой. Впоследствии он откровенно выражал симпатии «консервативно настроенной части общества».
Однако партийная дисциплина не позволяла ему открыто противостоять резкой перестроечной радикализации. А главное, общество объективно становилось совсем на иные пути, принимало иные программы, выдвигало иных политиков. Чего секретарь ЦК не мог ни предвидеть, ни объяснить. Закономерным образом Лигачёв стал объектом политической атаки, которая завершилась в 1990 году отставкой с партийных постов и уходом из советской политики.
С 1990-х Лигачёв был видной, хотя в основном символической фигурой КПРФ. Его взгляды и позиции кардинально не изменились. Хотя следует заметить, что он никогда не придерживался принципа «чем хуже, тем лучше». И даже желал успеха реформаторам, дабы избежать хаоса и развала государственности. Кроме того, Лигачёву были совершенно чужды национал-шовинистические тенденции. Но режим Путина он в целом принимал. Во всяком случае, серьёзной критики от него не звучало. Вполне вероятно, что он увидел частичную реставрацию, за которую боролся в перестроечные и постперестроечные годы.
Но едва ли положение дел последнего двадцатилетия устраивало его в полной мере. Как бы то ни было, консерватизм Егора Лигачёва был не чета запредельно отстойному мракобесию правящего ныне режима. Не чета и масштабы личности. Тогда правила тяжёлая сила, а не истеричная злоба. Лигачёв не ошибся, когда предрекал перестройщикам будущую ностальгию по себе и таким, как он.