Через день после своего 80-летия в родном Хороге умер Шоди Шабдолов. Бывший председатель ЦК Коммунистической партии Таджикистана, бывший депутат Маджлиси Оли. Первое сообщение опубликовала второй секретарь ЦК КПТ Зарагул Мирасанова. С выражением глубокого сочувствия не только родным и друзьям, но и всем таджикским коммунистам. Это можно понять. Шабдолов провёл КПТ через несколько эпох. Без него партию трудно представить. Его смерть – один из аккордов драматичных перемен в Таджикистане.
Шоди Шабдолов был памирцем по происхождению. Памир – Горный Бадахшан – традиционно кузница кадров таджикской интеллигенции. Недаром именно здесь зародился местный коммунизм, требующий отвлечённого идеологизированного мышления. Интеллигентной была и семья Шабдоловых. Но не по идеологической части. Отец коммунистического лидера преподавал математику. Шоди Давлатович окончил в Душанбе Таджикский политехнический институт с дипломом инженера-электротехника. Работал главным инженером на Хорогской ГЭС. Должность серьёзная, мимо партии не пройти.
Принимал его в КПСС – то есть в Компартию Таджикской ССР – лично Хушкадам Давлаткадамов, первый секретарь Горно-Бадахшанского обкома 1970-х. Проще говоря, хозяин области брежневских времён. Шабдолов при Давлаткадамове стал ведущим технократом Горно-Бадахшанской автономии. Первым же секретарём ЦК КПТ был профессор Джабар Расулов, правивший более двух десятилетий – организатор задержавшейся таджикской индустриализации. Профиль Шоди Шабдолова кажется очевидным.
Но именно – кажется. Наступает андроповский 1983-й, и Шабдолов уже заместитель заведующего организационным отделом ЦК КП Таджикистана. Это не инженерия и даже не технократия. Это партаппарат, сердцевина власти. Стоит отметить, что скончавшегося незадолго до Брежнева профессора Расулова сменяет Рахмон Набиев. Тоже не чуждый агропрому, но больше по линии партийно-административной. Тогда же, в середине 1980-х, Шабдолов выполняет партийное спецзадание – возглавляет группу советников при ЦК НДПА, правящей компартии Афганистана. Одно это говорит о его политическом уровне: старший советник посреди Афганской войны. «Имел организационный опыт, знал язык, знал обычаи», – скромно объяснял он впоследствии, почему именно ему поручили такое дело.
В год начала Перестройки Шоди Шабдолов становится первым секретарём Хорогского горкома КПТ. То есть первым лицом центра автономии. Происходят перемены и в Душанбе. По ходу антиалкогольной кампании отстранён за кутежи Набиев. На его место приходит Кахар Махкамов – крепкий хозяйственник, прошедший «Таджикуголь» и республиканский Госплан. Наступает переломный 1989-й – Шабдолов закрепляется в республиканском ЦК. Сначала он заведующий промышленным отделом. Это по бэкграунду более чем понятно. Но после – секретарь по идеологии. Вот это уже зигзаг. По прежним временам обещавший стремительную карьеру – идеологи и орговики в КПСС занимали позиции непосредственно за первыми секретарями. Но что гадать, как могло бы быть, если уже в 1991-м эта идеология рухнула вместе с КПСС и СССР.
Вот тогда и началось главное в политической биографии Шоди Шабдолова. Не в биографии вообще – сам он ставил на первое место свою инженерную работу. Но крупным коммунистическим политиком он стал именно после обрушения коммунистического режима.
В отличие от большинства постсоветских стран, компартию в Таджикистане не запретили и не разогнали. Но и не переформатировали с переименованием, оставив правящей – как сделали Ислам Каримов в Узбекистане, Туркменбаши в Туркменистане, поначалу и Нурсултан Назарбаев в Казахстане. КПТ попробовала назваться Социалистической, на пару месяцев была приостановлена. Но дальше пошло по-иному. Малопопулярный Махкамов не претендовал на лидерство. Оргкомитет на правах недавнего идеолога возглавил Шоди Шабдолов. Он провёл съезд, вернул прежнее название, оформил устав и программу, а главное – сохранил ячейки и секретарско-комитетскую вертикаль. Стало ясно, что не зря ему доверяли консультировать афганских товарищей. Организационно-политический потенциал действительно был серьёзен.
КПТ, если можно так выразиться, отпустили в свободное плавание. Это плавание было опасным. Самая кровавая война на постсоветском пространстве разгорелась именно в Таджикистане. Питерский коммунист Виктор Тюлькин, был случай, ставил таджикскую компартию всем в пример: «Единственная с оружием в руках участвовала в гражданской войне!» Но председатель таджикской компартии Шоди Шабдолов гордился как раз обратным: по его словам, КПТ была единственной в республике партией, не имевшей вооружённых отрядов. И призывал брать пример именно в этом плане.
Другое дело, что политически КПТ примкнула к «народнофронтовскому» номенклатурному реваншу против демоисламистской коалиции. Участвовала в установление тридцатилетней уже диктатуры Эмомали Рахмона. Поддержала Рахмона на президентских выборах 1994 года, когда голосование было ещё альтернативным и соответствовало хоть каким-то избирательным нормам. Поддерживала режим во всём существенном. Роль КПТ не была решающей, но доля ответственности за нищету и репрессии в нынешнем Таджикистане лежит и на этой партии.
Впечатляли фигуры функционеров КПТ в Хороге начала 1990-х. Как из параллельной реальности ушедшего прошлого: серые номенклатурные костюмы, пузатые портфели, соответствующие выражения лиц, интерьеры кабинетов и коридоров… Словно на дворе застойные семидесятые. Словно не свершились грандиозные потрясения, не возникала в огне и крови новая страна. Словно не проходили в двух шагах вооружённые люди в круглых шапках-«тарелках» под Ахмад Шаха Масуда.
Но с другой стороны… В 1994 году печатный орган КПТ опубликовал притчу из доисторической жизни. Приказом пещерного вождя казнят первобытного интеллигента. За то, что бесполезен для племени. Не охотится, не собирает, круглое не тащит, квадратное не катит. Только придумывает всякое – например, увязывать траву при переноске, жарить мясо на костре, дикую лошадь приручать. Нельзя сказать, чтобы с этого не было толку: пробовали – нравилось. Но разве это работа? Однако после казни вождь задумывается: а может, зря? уж одного такого как-нибудь прокормили бы. Но встряхивается: нет, не зря! он ведь что придумал – вождей всем племенем выбирать! Самый умный, да?!
Талантливо написанный рассказ был очень прост, мысли вполне очевидны. Но бросалось в глаза: этот текст появился в коммунистической газете. Партия позиционировалась как бы интеллектуальной, свободомыслящей, где-то даже демократической. В программных декларациях сохранялась приверженность марксизму-ленинизму. Однако отмечалось, что теперь не только Маркс и Ленин являются авторитетами КПТ, но и идеологи демократического социализма, и мыслители Востока. В этой эволюции существенна была роль председателя Шабдолова.
Правящая бюрократия Таджикистана, в том числе большая часть номенклатуры КПСС, консолидировалась в Народно-демократической партии президента Рахмона. Но КПТ обладала определённой социальной базой. Пыталась даже изображать своего рода оппозицию. «Мы не против президента, – говорил Шабдолов, – но против разрушительных действий». Речь шла в основном о сохранении экономических структур советского периода. Особенно в близком Шабдолову энергетическом кластере. Проявлялось и бадахшанское происхождение, Шабдолов пытался отстаивать региональные интересы. Весьма, конечно, умеренно. По возможности избегая конфликтов с президентом. У которого с памирцами давние жестокие счёты.
Шесть раз КПТ участвовала в парламентских выборах. Было время, когда за партию голосовал каждый пятый, коммунистические депутаты составляли треть Маджлис Оли. Но это далёкое прошлое. С 2015 года КПТ не преодолевает 5%-ного барьера. По итогам выборов 2020-го лишь два парламентария, прошедшие по округам, представляют КПТ. Характерно, что потеря представительства произошла в 2015 году – после того, как Шоди Шабдолов с необычной резкостью стал на защиту памирских ГЭС.
А в 2016-м Шоди Шабдолов оставил председательский пост, который занимал четверть века. Его сменил Исмоил Талбаков – бывший первый секретарь райкома из Кулябского региона, откуда родом президент Рахмон. Не прошло и полугода, как 61-летний Талбаков скоропостижно скончался. Теперь во главе КПТ стоит 75-летний Миродж Абдуллоев. Также кулябец, в Таджикской ССР начальник областного угрозыска. Во время гражданской войны – начальник 6-го отдела республиканского МВД по Кулябскому региону (отдел был своего рода «политическим спецназом»). Впоследствии занимал различные силовые и юридические должности в государстве Рахмона. Мягко говоря, аффилирован с кланом президентских силовиков.
Что ж, нынешнюю КПТ можно и пропускать в парламент. Шабдоловских несогласий не будет. Как не стало 19 октября самого Шоди Шабдолова.
Таджикистан переживает тревожные времена. Эмомали Рахмон на сегодня рекордсмен властного долголетия на постсоветском пространстве. Он правит с 1992 года, когда, выражаясь поэтическим слогом, «даже Питер Путина не знал». С максимальной вероятностью готовится передача власти Рустаму Эмомали-младшему. Подобно тому, как Сердар Бердымухаммедов унаследовал полновластие Туркменбаши.
Процедура передачи жестока. Скоро два года, как железом и кровью подавляются протесты в Горном Бадахшане. Репрессии против оппозиции если не шире, то жёстче российских. Свои «СВО» Рахмон направляет вовнутрь. Добиваясь в принципе тех же кремлёвских целей – трамбовки и устрашения ради чиновно-олигархической диктатуры.
Образ КПТ побуждает вспомнить схемы некоторых российских оппозиционных мэтров к мартовским выборам – мол, голосуйте хоть за КПРФ, это уже антипутинский акт. Вот так решают такие режимы проблемы с такими актами. Комбинации с руководством таджикской компартии ещё мягчайший из методов. Не говоря о том, что Зюганов далеко не Шабдолов.
Сергей Казанов, специально для «В кризис.ру»