Эпохи умеют не только уходить, но и приходить. Что и случилось в год, сорокалетие которого отмечалось в году уходящем. 1980-й доказал: надежда и жизнь возрождаются через сопротивление. Нужны усилия – и через них приходит сила. А с ней, как известно, правда. «Я с тревогой смотрю на восток и на запад взираю с тревогой: как бы завтра наш путь не потёк освещённой кострами дорогой…» – испытание было выдержано. Лицо Земли изменилось. Вспомнить это сейчас – по-иному видится тяжесть 2020-го.
Политически 1980 год начался 25 декабря 1979-го – советская интервенция в Афганистан. Завершился 20 января 1981-го – инаугурация Рональда Рейгана. Позор «разрядки» закончился. Мир перестал пластаться под напором тоталитарно-коммунистической агрессии. В этом была суть 1980-го: «И взвели курки все континенты». Политбюро ЦК КПСС, спецкомиссия ЦК по афганском вопросу, лично товарищи Брежнев, Суслов, Андропов, Устинов, Пономарёв, Громыко, Архипов внесли неоценимый вклад в сокрушительный разгром КПСССР.
Но у них не было выхода. Афганская война не прихоть «кремлёвских старцев». (Кстати, не таких уж старцев – Брежнев был немного старше, а Андропов немного моложе, чем сейчас Путин.) Коммунистический режим Тараки–Амина–Кармаля – к 1980-му первый был уже убит вторым, а второй третьим – установленный почти случайным переворотом, трещал в Афганистане по всем швам. Допустить его свержение значило наглядно опровергнуть сакральный тезис о «необратимости социалистических изменений».
Ни один из советских властителей не хотел военного вмешательства в Афганистане. Но ни один не мог от него отказаться. Падение в Кабуле стало бы предвестием падения в Москве. Примерно как и сорок лет спустя, когда Путин при всём нежелании не может не увязать в кромешном центральноафриканском конфликте. Сегодня Туадера, а завтра?
Всё у них в Афгане сразу пошло не так. Ибо дело пришлось иметь не с чехословаками 1968-го, большинство из которых уже тогда прониклись сегодняшними «европейскими ценностями». Даже не с венграми 1956-го, которые ещё были духовно скреплены традицией освободительных войн. Афганцы не взвешивали за и против, не прикидывали возможных выгод и потерь. На их страну напали, и ответом может быть только священная война. Перед ними не стояло вечного русского вопроса «что делать?», зато они с беспощадной ясностью видели «кто виноват». Может быть, первым отдал им должное Александр Солженицын: «Неграмотные афганские пастухи разобрались безошибочно: они сжигают портреты именно Маркса и Ленина».
Уже 9 января кровавое побоище совершилось в афганском северо-восточном Нахрине. 186-му полку 40-й армии пришлось подавлять восстание афганской артиллерийской бригады. Первый бой дали правительственные войска. Они готовы были служить коммунистическому правительству, но не вассалам иностранных оккупантов. 20 февраля восстаёт уже Кабул. Многотысячные антисоветские и антикоммунистические демонстрации, обстреляно посольство СССР, толпа движется к резиденции Бабрака Кармаля… На подавление ушло трое суток.
Через неделю – жестокий бой у восточного кишлака Шигал: 3-й парашютно-десантный батальон 103-й дивизии ВДВ схватывается с моджахедами Асиб-хана, причём на сторону соотечественников переходит полк правительственных войск. Ещё несколько дней, и в афганской столице обстрелян штаб 40-й армии. Весной бои разворачиваются уже по всей стране. 3 августа – первое крупное. поражение советских войск в бою у бадахшанской Шаесты с моджахедским отрядом Вазира Хистаки…
Как и предвидел Андропов, воевать приходится с народом. И шеф КГБ, и сам генсек ищут пути отхода – и уже не находят. Брежнев обрушивается на Устинова, но министр обороны не может сказать ничего утешительного. Становится понятно: война на годы вперёд.
В Афганистане формируется и распространяется на мусульманский мир порождение 1980 года: моджахедизм. Политический ислам нового типа. Не просто яростно антикоммунистический, это само собой. Не только с опорой на традиционную энергию военной демократии. Но ещё и освоивший национал-демократическую риторику, понятную «цивилизованному сообществу». Не шейхи-консерваторы восточного застоя, не хомейнистские фундаменталисты. Вообще – «не в чалме, а в бандане». Запад обретает сильнейшего союзника в антисоветской Холодной войне. Недаром йеменский эмир-джихадист Тарик аль-Фадли – афганский ветеран, «в душе повстанец и мятежник» – с ностальгией вспоминает те годы.
10 января Генеральная ассамблея ООН собирается на чрезвычайную сессию. 14 января принимается резолюция ES-6/2: «Немедленный, безусловный и полный вывод иностранных войск из Афганистана». За – 108 государств, против – 14. Другого такого поражения советской дипломатии затруднительно припомнить. Ещё жёстче выступает Организация Исламская конференция. Весь долгостройный имидж СССР как «защитника угнетённых наций» разрушен в несколько дней. Отныне для всего мира эта империалистическая держава ведёт колониальную войну.
Выведен из себя даже «белопушистый» президент США. Наивный Джимми Картер сообщает миру, что за неделю узнал о Советском Союзе больше, чем за предыдущие пятьдесят пять лет. 1 января он откладывает ратификацию договора ОСВ-2, торжественно подписанного с Брежневым полугодом ранее. 4 января Картер обнародует программу санкций против СССР: от прекращения продажи зерна до бойкота московской Олимпиады. Американскую внешнюю политику твёрдо берёт в руки непримиримый антисоветчик Збигнев Бжезинский. Один из символов года – фото помощника президента США по национальной безопасности с автоматом на Хайберском перевале. Рядом пакистанские военные и Осама бен Ладен… Но не единственный символ.
Летом Картер подписывает Президентскую директиву N 59: «Готовность дать адекватный ответ на действия врага, если понадобится, в ограниченной ядерной войне». Это же надо – даже такого суметь так довести.
Всерьёз мобилизуется НАТО. Как-то враз становится доминирующей линия Маргарет Тэтчер. И в фундаментальном плане возрождения капитализма на свободно-индивидуалистических основах. И тем более в максимально жёстком антисоветизме. На этой основе координируются глобальные позиции. Однозначные (не как в Венгрии и Чехословакии) требования прекратить интервенцию. Сворачивание всех видов связей, санкционное давление. Интенсивные программы перевооружения – теперь ясно, что это не зря. Поддержка антисоветских сил Третьего мира.
Саммит Большой семёрки в Венеции впервые сосредотачивается не на экономике, а на политике. Подтверждается приоритет атлантической солидарности от Вашингтона до Токио. Однозначно антисоветское итоговое коммюнике подписывает даже большой друг Москвы Валери Жискар д’Эстен. Единственный из западных лидеров, в 1980-м встречавшийся с Брежневым. Как же пожалел через три-четыре месяца хотя бы о месте встречи – это была Варшава.
Моджахедская борьба в Афганистане придаёт второе дыхание антикоммунистическому повстанчеству планеты. В Анголе неутомимый Савимби возглавляет альтернативное коммунистам повстанческое государство УНИТА – «чёрноафриканскую социальную демократию». Из его столицы Джамбы разворачивается новое наступление бойцов ФАЛА и оперативников БРИНДЕ. Крепко держатся под командованием Длакамы в джунглях Мозамбика партизаны РЕНАМО. Жестокие бои идут в Эфиопии.
В конце года начинаются первые спорадические столкновения в Никарагуа, скоро переросшие в полномасштабную войну антикоммунистических контрас с просоветским правительством. (И здесь, кстати, постарались правящие сандинисты – убийством 17 ноября предпринимателя Хорхе Саласара, лидера мирного протеста.) Рядом, в Сальвадоре началась гражданская война, но никарагуанский сценарий буксует. Крепится хунта, звереют «эскадроны смерти». Обламывается у красных и в Гватемале. Сандоваль Аларкон и Сисньега Отеро расчищают путь Риос Монтту.
Перегруппировались и отбиваются от вьетнамских интервентов в Кампучии-Камбодже монархисты, республиканцы и полпотовцы, перекрасившиеся по такому случаю в «демократических социалистов». Вооружаются, обустраивают схроны в индокитайских джунглях и готовятся к контратакам лаосские и вьетнамские антикоммунисты.
Дело за малым: объединить и скоординировать в мировом масштабе. Что, однако, будет сделано «доктриной Рейгана» только пятилетку спустя.
На женевской конференции призывает к единению с афганским народом Всемирная антикоммунистическая лига. С ВАКЛ аффилируются Комитет за свободный Афганистан и Африканская организация свободы и демократии. «Чёрная лига» торжествует: сбывается всё предсказанное! Теперь к делу. «Кровь и железо рассудят нас», – повторил основатель Антибольшевистского блока народов Ярослав Стецько.
Международные провалы преследовали Кремль весь год. То тут, то там случалось что-то непредставимое ещё годом ранее. Казалось, кончена эра латиноамериканских переворотов – нет, в Боливии прорывается к власти «батька-атаман» Луис Гарсиа Меса. Впрочем, самый антикоммунистический из боливийских правителей как раз переругается с Вашингтоном и постарается связаться с Москвой (его режим вообще был уникален). По соседству в Чили генерал Пиночет побеждает на конституционном референдуме. В Южной Корее левое студенческое движение едва не опрокидывает наследников Пак Чжон Хи, но жесточайше подавляется в Кванджу войсками генерала Чон Ду Хвана. Страна остаётся дальневосточным бастионом антикоммунизма.
Коммунистический же Китай проводит реформы, иначе как «реставрацией капитализма» тогда не называемые. Дэн Сяопин непреклонен в антисоветизме. Он даже требует от Запада большей жёсткости на этом направлении. Китайское оружие поступает не только кампучийским полпотовцам, но и афганским моджахедам. Расчёты КПСС нормализоваться с КПК после смерти Мао Цзэдуна рассеялись как дым (зато это удастся после смерти Брежнева и особенно при Горбачёве). С востока по-прежнему нависает опасность – куда худшая, нежели с запада.
Проваливается отлично подготовленная попытка левого переворота в Египте – ненавистный «кремлёвке» Анвар Садат удерживается у власти. Всемирно известным становится имя вице-президента Хосни Мубарака, возглавившего подавление путча. Зато с полным успехом совершается переворот в Турции – к власти приходят генералы Кеннана Эврена, исповедующие идеологию, близкую к «Серым волкам» (хотя самих «волков» рассаживают по тюрьмам). В ливанских боях твёрдо держатся правохристиане, регулярно бьющие брежневских союзников. То Арафата, а то и старшего Асада. Не без помощи Менахема Бегина, сделавшего Израиль фактором мирового антикоммунизма.
В Португалии окончательно забит железный болт на всех планах Международного отдела ЦК КПСС. Правая коалиция Демократический альянс решительно побеждает на выборах во главе с Франсишку Са Карнейру и Диогу Фрейташем ду Амаралом. А через Атлантику, на Ямайке побеждают лейбористы Эдварда Сиаги – чем-то неуловимо напоминающие моджахедов с карибским колоритом. Кастровская Куба теряет влиятельного регионального союзника. Зато обретает его в скором будущем президент Рейган. Сносить прокоммунистический режим на Гренаде американцы будут вместе с «пятью восточнокарибскими демократиями».
Политическая карта мира менялась на глазах. Внешняя сфера «мировой системы социализма» расползалась как мокрая газета. Хотя нельзя сказать, чтобы Кремль не имел в тот год хотя бы утешительных призов.
В Индии вернулась к власти Индира Ганди. Восстановился альянс Москва–Дели, хоть частично компенсировавший утрату позиций в Третьем мире. Зимбабве провозгласила независимость под властью Роберта Мугабе. Усевшегося почти на четыре десятилетия. На парламентских выборах в ФРГ выигрывают социал-демократы Гельмута Шмидта. Тоже не шибко ценный Брежневу подарок. Но хотя бы не Франц Йозеф Штраус – тот бы однозначно стал «евроРейганом».
Наконец, в Португалии прошли не только парламентские, но и президентские выборы. На них победил Антониу Рамалью Эанеш, поддержанный местной компартией. Но опять-таки – он был для Кремля более приемлем, нежели кандидат правый коалиции Антониу Соареш Карнейру. Но сам по себе не слишком устраивал. Пятью годами ранее генерал Эанеш немало сделал для разгрома прокоммунистического путча.
Грандиозные планы связывались с Олимпиадой-80. Тем более в связи со сбоем на зимней Олимпиаде в американском Лейк-Плэсиде. В командном зачёте советские спортсмены заняли там первое место. Однако этот факт не был замечен в мире: всех поразило «Чудо на льду» 22 февраля – хоккейный матч СССР–США. Мощная советская сборная фантастическим образом проиграла американской, наскоро сформированной из игроков студенческих команд. Америку охватило общенациональное празднование, как при высадке астронавтов на Луне. Пожалуй, это был единственный – зато какой! – позитив картеровского президентства.
Советские хоккейные титаны добродушно улыбались и поздравляли ошалевших от самих себя победителей. Иначе восприняли это в политическом руководстве СССР. Отыгрывать престиж решили у себя дома. Но и тут «кремлёвка» сама себе подкосила всю тему. Всё тем же Афганистаном.
Афганская спортивная делегация в Москву, конечно, приехала (команда по хоккею на траве была расстреляна моджахедами – одна из трагедий войны). Но бойкотировали «великий праздник спортивной дружбы» без малого семьдесят стран.
Это при том, что спортивные ведомства, дипломатия и пропаганда приложили чудовищные усилия, дабы не допустить бойкота. Удалось скооперироваться с председателем Международного олимпийского комитета лордом Майклом Килланином (за что он был даже награждён орденом Дружбы народов). Интенсивная обработка обрела поистине в планетарный масштаб. С британцами взывали к «английскому спортивному духу». С французами – к «наследию великого Пьера де Кубертэна». С латиноамериканцами – к «восхитительным традициям национального спорта». С африканцами – к «огромным спортивным достижениям молодых государств». И т.д. и т.п.
И в общем-то, кое-чего добились. Игра на комплексах «спорт вне политики» срабатывала с наивными западниками. Не желавшими понимать, что для КПСС вне политики нет ничего. Скажем, в Западной Европе полностью бойкотировали Игры только ФРГ, Норвегия, Монако и Лихтенштейн. Но многие команды – британская, французская, итальянская, испанская, португальская, австралийская, новозеландская – выступали под флагом МОК, без национальных символов.
Бойкотировали такие спортивные державы, как США, Канада, Япония, Аргентина, Египет, Кения, Уругвай, Филиппины, Индонезия. Африканский тур Мухаммеда Али с призывом к бойкоту весил поболее советских уговариваний. В советском официальном заявлении были названы «фашистская Чили, диктаторские режимы Гондураса, Гаити, Парагвая, Южная Корея, охваченная массовыми выступлениями против реакционной клики, Китай, Израиль, Пакистан».
Так или иначе, Олимпиада-80 вошла в историю прежде всего бойкотом. А вовсе не Мишкой. И ещё тотальной зачисткой Москвы от асоциальных элементов. Которых в результате стало значительно больше. И от Москвы, и до самых до окраин.
В олимпийском июле предпоследний раз вышел на телеэкраны всенародно любимый «Кабачок 13 стульев». Над умами и чувствами зрителей владычествовал, конечно, Пан Спортсмен (он же Юрий Волынцев). Следующий выпуск пришёлся на начало октября. Дальше тишина. Все и так понимали, каково большому любителю передачи Леониду Ильичу в послеавгустовском 1980-м смотреть на панов с пани. А тут ещё какие-то мудрецы от агитпропа измыслили название статьи о нерушимой дружбе СССР с ПНР: «Великая сила солидарности».
Есть такое интересное наблюдение. Советский агитпроп с удовольствием пробавлялся карикатурами. Это превратилось, можно сказать, в жанр искусства. Кого только не рисовали! И как! Но не было ни одной карикатуры на темы «положения в Польше» и профсоюза «Солидарность». Над своим концом не шутят.
Забастовка на Гданьской судоверфи началась 14 августа. 16 августа образовался Межзаводской забастовочный комитет под председательством великого электрика Леха Валенсы. На Щецинской судоверфи забастовщиков возглавляет яростный антикоммунист пожарный Мариан Юрчик. За две недели волна накрыла всю страну. С таким масштабом, такой организованностью и такой решимостью, что коммунистическое руководство не посмело и думать о расправе в духе десятилетней давности. «Мы должны согласиться», – проговорил вице-премьер ПНР Ягельский. Первый секретарь ЦК ПОРП Герек не смог ничего возразить.
С 30 августа по 11 сентября были подписаны договорённости в Щецине, Гданьске, Ястшемб-Здруе и Домброве-Гурниче. Наиболее известно в мире Гданьское соглашение от 31 августа. Министры коммунистического правительства от имени партийного руководства признали независимый профсоюз. 10 ноября великая «Солидарность» была официально зарегистрирована. В коммунистическом государстве возникла легальная оппозиция с правом на организацию, агитацию и забастовку. И немедленно прояснилось, кто, где и с кем. «Сила движения «Солидарность» заставляет вспомнить старый анекдот, – говорил Рейган в своей обычной манере. – Советский Союз всегда останется однопартийным государством. Когда там разрешат оппозиционную партию, к ней примкнут все».
20 августа телеграмму бастующим польским рабочим направил Солженицын: «Восхищаюсь вашим духом и достоинством. Вы даёте высокий пример всем народам, угнетённым коммунистами». Иные слова прозвучали от него 4 декабря: «Кровавые последователи Ленина продолжают ломиться за своей несбыточной мечтой покорить мир. В эти дни сердце подневольного русского народа – вместе с польским».
Польша действительно ужаснула советское руководство. Признаки готовящегося вторжения были явственны в конце года. Папа Римский Иоанн Павел II предупредил, что в этом случае приедет на родину и возглавит сопротивление. Но не случилось. Вожди КПСС не решились одновременно с Афганом воевать и против польского народа. «Кто же остановил безумного коня, уже взнесшего копыта над пропастью?» – этим вопросом продолжают задаваться по сей день. И находят разные ответы. Папа Войтыла? Председатель Валенса? Может быть, генерал Ярузельский? Вряд ли они даже втроём. Это сделала великая сила Солидарности.
Под знаком Польши и Афганистана прошло десятилетие. Партизанская война мусульманских крестьян горной центральноазиатской страны. Мирная борьба рабочих-католиков и социал-демократической интеллигенции посреди Европы. Что общего? Но фронты сомкнулись. Словно стержень от Варшавы до Кабула кристаллизовал осевое время истории. На марше к 1989-му.
4 ноября 1980 года президентом США был избран Рональд Рейган. «Вот теперь и правда всё».
Тому можно было подыскать немало ситуативных причин. Даже искать не требовалось, хватало одной. Провальное президентство Картера. Экономический спад, рост безработицы и инфляции. Маломасштабность арахисового фермера и провинциального губернатора. С его местечковой администрацией, переполненной «посредственностями из Джорджии». Явная неспособность к военно-политическому противостоянию с мировым коммунизмом. Унизительные поражения в Иране – свержение шаха в феврале 1979-го, издевательства хомейнистов над американскими дипломатами-заложниками, гротескный срыв попытки их освобождения с гибелью американских десантников.
Но природа рейгановской победы была гораздо глубже. Америка поднималась. Восстанавливались архетипы, идущие от Античности и Средневековья в Новое и текущее время. Свобода и верность, достоинство и действие, ковбой и рэднек, Мэри и Джек. Всё, что сделало Америку Америкой, а Запад Западом. Человек выше власти, общество выше правительства, инициатива выше приказа, разум выше догмы, вера выше расчёта. И так – всегда и всюду.
Этот комплекс ценностей нашёл выражение в личности Рональда Рейгана и в его неоконсервативной революции. В тот год возрождения он просто не мог проиграть.
«Остановить наступление коммунизма всеми невоенными средствами» – говорилось в программе Республиканской партии. Документ был утверждён на съезде, выдвинувшем Рейгана. Пацан сказал – пацан сделал.
Итоговая картина 1980 года производила фантастическое впечатление. Год предшествовавший казался нереально древней эпохой. Мир пришёл в движение. Жизнь останавливала наползание возомнившей о себе мертвечины.
Коммунистические вожди СССР не имели на Западе личных счетов и недвижимости, не лечились там, не отправляли детей на учёбу и даже на отдых не ездили. Им хватало своих владений. В которые они планировали включить всю планету. Потому международные дела были для них очень существенны, а поражения очень болезненны. Вообще это ведь была геополитика, а не пиар-понты.
Закономерно, что международные события 1980-го резко отразились на внутреннем положении в Советском Союзе. Ужесточилась карательная политика. Усилилась идеологическая накачка. Уплотнился контроль над обществом. «Пик застоя» и «хмарь непроглядная» – вроде бы слишком образные выражения. Но и наиболее адекватные.
Сравнивать с истерическим дебилизмом теперешнего агитпропа, конечно, не приходится. Пропаганда была более рациональной и сдержанной, зато и более тотальной. Идеологический аппарат секретаря ЦК КПСС Суслова разросся в численности и полномочиях. Указания на «гражданку» стали поступать из армейского политуправления генерала Епишева: пресекать в культуре какие бы то ни было явления, «отличающиеся мировоззренческой нетребовательностью». То-то привалило в декабре забот с гибелью Джона Леннона! Когда прогремело по улицам и скверам: «Чепмены – мент и комсовский вожак!»
Неисполнение такого рода директив влекло суровые меры. Обычно обходилось без арестов, но увольнение с волчьим билетом и всесторонний контроль поведения перешибали жизнь подчас не слабее заключения.
Количественно нынешние политические репрессии постепенно становятся сопоставимы с тогдашними. Уже в январе был удалён из столицы и закрыт в горьковской ссылке академик Андрей Сахаров. Андроповский КГБ провёл новый цикл зачисток. Диссидентство было окончательно подавлено. Не столько даже арестами, сколько плотным профилактированием. «Кухонное» фрондирование сохранялось, но о каком-либо публичном проявлении не могло быть речи.
Но удушение интеллигентского инакомыслия оборачивалось куда более грозными тенденциями. Медленно, но верно шла антисоветская политизация уголовщины. Слово «коммунист» стало серьёзным оскорблением не только на «малинах» и «зонах», но и в шалманах либо подворотнях. Недовольство режимом распространялось в рабочей среде. Вообще «класс-гегемон» создавал КПСС больше всего проблем – это подтверждается задокументированной статистикой. В 1980-м это отразилось летней бузой на автозаводах в Горьком и Тольятти. Подавлять не решились, предпочли подвезти продукты. С полной политической сознательностью консолидировалось националистическое подполье от Прибалтики до Средней Азии. Если говорить именно про 1980-й, то особый всплеск этого явления пришёлся именно на РСФСР – он был спровоцирован широким отмечанием 600-летия Куликовской битвы. Тут и там возникали молодёжные антисоветские группировки. Некоторые дождались будущего.
В затхлом воздухе витало приближение. Сквозь хмарь пробивалось нечто. 
Раскола элит не происходило. Да его и не ждали, собственно. «Дипломаты строят зыбкие расчёты на каких-то несуществующих крыльях Политбюро. Если бывает в Политбюро борьба, то чисто личная. Средний советский человек это знает отлично», – объяснял Солженицын западной аудитории.
Личная же борьба велась прежде всего между идеологом Сусловым и прагматиком Андроповым. Конфликты промышленников с аграрниками дезактуализировались после смерти лидера сельхозлобби Кулакова. Доминирование ВПК, олицетворяемого Устиновым и примкнувшим к нему Романовым после этого стало однозначным. Реформаторские туманности премьера Косыгина давно отошли в прошлое. В октябре, после гибели в автокатастрофе белорусского первого секретаря Машерова, в Политбюро был кооптирован Михаил Горбачёв. Принявший курирование сельского хозяйства и при этом ориентированный на Андропова.
Именно к 1980-му мировые цены на нефть достигли тогдашнего рекорда – $35 за баррель, что эквивалентно нынешним $90. Поэтому особых экономических беспокойств советская власть ещё не испытывала. Предвидеть дальнейшее никому на кремлёвском олимпе не оказалось дано. Однако застойная заклиненность всё же замечалась. Временами в тематических передачах звучали фразы о «нехватке сырья и материалов», о «систематическом невыполнении» производственных планов. Отставание в высоких технологиях, особенно в электронике, к концу десятой пятилетки признавалось почти открыто.
Зловещими аккордами отметился советский декабрь. Умирает Косыгин – бессменный председатель Совмина СССР с самого воцарения Брежнева. На его место назначается служебно дисциплинированный и политически безликий Тихонов. С кадровым замещением проблемы нет. Но это серьёзное потрясение системы, державшейся на застое как принципе. Фамилия Косыгина в перечислении высших руководителей вошла в ритуал. Её исчезновение указывает на возможность – более того, неизбежность – перемен. Что страшит само по себе.
А в самое предновогодье – убийство на станции «Ждановская». Менты из 5-го линейного отдела московского метрополитена забивают насмерть майора КГБ Афанасьева. Позарились на толстый портфель с элитным продуктовым набором. Приказ зачистить концы отдаёт лично начальник отдела майор милиции Барышев. И именно потому, что увидел ксиву госбезопасности. Страха перед последствиями нет – уже был опыт. Правда, предыдущий гэбист, попав в те же руки, отделался избиением.
В ходе расследования выясняется, что такие дела издавна были в обычае отдела. Несколько сотрудников во главе с Барышевым приговариваются к расстрелу. Но последствия политически масштабны. «Теперь им конец», – как говорил генерал Ярузельский после убийства отца Ежи Попелушко. Андропов включает массированную кампанию против министра внутренних дел Щёлокова. Через два года могущественный глава МВД будет снят с должности, ещё через два покончит с собой. Наступление «гэбистской партии» идёт на весь брежневский клан. Начинается раскол элит…
Война, которой не выиграть. (Ныне как бы не четыре – Украина, Сирия, Ливия, ЦАР.) Бунт в соседней стране, которую держали за вотчину. (Польский рубеж передвинулся в Беларусь.) Избрание враждебного американского президента. Диктатура и мракобесие. Экономические неурядицы с чётким вектором вниз. Невнятные пертурбации на верхах. Сопротивление мира. Сопротивление страны.
Прямо удивишься, что за год на дворе. Тогда, правда, смотрелось как-то более по-взрослому.
Проходит два года – и отчаянная ставка на жесть, сливаемая в ничто. Ещё пара лет – приходится задавать ускорение. Ещё меньше двух – включается обратный отсчёт. Снова проходят два, и финиш уже различим. Через десятилетие после 1980-го конец был виден ясно.
В наше время всё быстрее делается.
Никита Требейко, «В кризис.ру»