Малюта Кисасундович Цястонь

Верховная муть с Малютой Скуратовым превращается в политический сюжет. Синодальная комиссия по канонизации готова переписывать житие митрополита Филиппа. Дабы не бросать тень на шефа царской госбезопасности. Будет приказано – будет и житие Малюты. Культ карательных органов не прихоть, а государственная необходимость. Ничто другое хозяев уже не спасает. Однако в текущем году покинули мир двое крутых малют: польский Владислав и ангольский Луди. Жития их достойны прочтения. Особо поучительны концы.

Гжеш Белесский, он же Григорий Бельский, он же Малюта Скуратов – за которого так трогательно вступился Владимир Путин – командовал оперативно-розыскным отделом, следственной службой и управлением исполнения наказаний опричнины Ивана IV. Но Владислав Цястонь начальствовал в Службе безопасности МВД коммунистической ПНР. Знаменитая СБ, безпека. Но Луди Кисасунда основал Директорат информации и безопасности в коммунистической НРА. Знаменитая ДИСА. Партийно-гэбистские вельможи кроваво служили в своих опричнинах. Прокляты народами. Забыты человечеством. Отвергнуты даже сообщниками. Ну и чем первый в этой тройке лучше остальных?

Кисасунда умер 6 января, Цястонь 4 июня. Почему не отданы из Кремля хотя бы посмертные почести генералам ГБ? Разве мало мрака и ада исходило от этих двоих? Разве не украсили бы они чиновно-чекистское «новое дворянство» правящего режима РФ? Владислав был поляком, Луди ангольцем. Ладно, а Гжеж Белесский? Что за лохматые предрассудки. «Хоть он и чёрный – что за счёты? Вы миром мазаны одним».

Скорей всего, Цястонь и Кисасунда просто неизвестны в администрации и агитпропе  РФ. Там вообще знаниями не перегружаются. Но это поправимо. Они того стоят.Когда в 1944 году нацистская тирания над Польшей сменилась советско-коммунистической, Владислав Цястонь ещё не отметил двадцатого дня рождения. Юноша из интеллигентной краковской семьи довольно спокойно пережил немецкую оккупацию. Учился в химическом техникуме, получил диплом, поступил на химфак Варшавского политехнического университета. В сопротивление не рвался – «с властью бы жить в покое». И даже весной 1945-го мало кому пришло бы в голову, кем он вот-вот станет: Владислав переехал во Вроцлав, чтобы стать учёным химиком во всепольском университетском центре.

Но смышлёный парень быстро понял, что от него теперь требуется. В том же 1945-м вступил в правящую компартию – сначала ППР («польская рабочая»), потом ПОРП («объединённая рабочая»). Искренне проникся сталинизмом. Стало не до химии. Владислав Цястонь пошёл сражаться с «экстремистами».

Июль 1945-го – он уже в городском управлении Министерства общественной безопасности ( MBP, МОБ). Пока ничего особенного – капрал в следственном отделе. Но проходит год, и Цястонь – уже начальник повятского (районного) управления в Болеславеце. Потом возвращается во Вроцлав – офицером в 4-м отделе, «защита экономики». По этой же экономической линии поднимается в Варшаву. В 1954-м он уже замначальника экономического департамента МОБ в звании капитана.

Вся эта канцелярщина о многом говорит. Такие дела были не для слабонервных. Польша жёстко сопротивлялась коммунизму. Часто с оружием в руках. «Провести в каждом воеводстве по меньшей мере один публичный процесс. Ответственным назначить товарища Бермана» – постановляло Политбюро. Якуб Берман курировал в польском коммунистическом режиме идеологический аппарат и карательную службу. Под ним был глава МОБ Станислав Радкевич и его зам Роман Ромковский. Кадровую опору по всей стране создавали такие, как Владислав Цястонь. Представим убеждённого прилепинца с ксивой и властью гэбиста…

Нет свидетельств, чтобы Цястонь был высоким профессионалом сыскного дела или особо отважным бойцом-оперативником. В польских органах встречались такие Рэмбо, вроде Мечислава Мочара, «Палача Армии Крайовой» – но это не о пане Владиславе. Цястонь ведь не с Армией Крайовой воевал. Его защита экономики – это расправы с вредителями и саботажниками. «Ну что, серьё-мужичьё, кто записывается в колхоз?» (пистолет на столе президиума, справа от докладчика). В Польше, правда, в ходу были термины «кооператив» и «госхоз», но дела это не меняло.

Соответственно, врагами Цястоня бывали обычно не вооружённые повстанцы, а просто крестьяне, или агрономы, инженеры… Но в особенности – члены Народной партии, самой популярной на селе. Именно эта партия сформировала во время войны Батальоны Хлопске – партизанские отряды, воевавшие с нацистами, пока Цястонь изучал химию. Понятно, что правящие коммунисты считали такую партию опасной. Вот её активисты и попадали на допросы к Цястоню. Допрашивал он в жёсткой форме, как вообще было принято в МОБ. «Смерть приходит здесь по приказу, а такого приказа никто ещё не отдавал».В конце 1954 года МОБ расформировали. Надо же было как-то учитывать происходившее в СССР после смерти Сталина. Бермана и Ромковского убрали из силовиков. Но Цястонь продолжал службу в новом Комитете общественной безопасности. А когда в 1956 году госбезопасность объединили с милицией в системе МВД, перешёл туда. Начальником уже не экономического, а политического – III департамента. По антигосударственной деятельности. В звании майора. Открывалось широкое поле.

Времена, однако стали не те. Познанское рабочее восстание ускорило польскую десталинизацию и гомулковскую оттепель. Бермана выволокли на политбюрошный ковёр, объявили во всём виноватым, как Чубайса, отовсюду отставили и исключили из ПОРП. Ромковского за произвольные аресты и пытки осудили на пятнадцать лет (амнистировали, правда, в половине срока). Но Цястоня только уволили из органов. Причём не по тем обвинениям, что Ромковского – хотя и на это были основания. А всего лишь за должностные интриги и «клеветнические измышления в адрес партийных руководителей». Попросту говоря, склочный был человек. Ко всем прочим качествам.

Двенадцать лет Владиславу Цястоню пришлось работать. В одном из академических институтов выручил диплом химика. Получил даже докторскую степень на том самом химфаке Варшавского политеха. Но не к тому его тянуло. И дождался – кровавое Рождество 1970-го, падение Гомулки, новый властитель Герек меняет кадры по кругу.

В июне 1971-го майор Цястонь возвращается в III департамент МВД. Становится полковником и заместителем начальника Службы безопасности ПНР (SB, СБ). А начальник – Богуслав Стахура, бывший партсекретарь из Кельце. При немцах служил делопроизводителем, потом стал лютым сталинистом. Прославился зверскими избиениями в Радоме 1976-го – по его приказу забастовщиков прогоняли сквозь строй дубинок ЗОМО. Цястонь отлично сработался со Стахурой. В 1979 году, когда начальник ушёл на повышение в замминистры, заместитель возглавил экономический департамент III«A» в звании бригадного генерала.

СБ хватала диссидентов, нападала на католиков, следила за рабочими, крепила партийную власть. Мрачные тени – «nieznani sprawcy», «неизвестные лица» – регулярно накрывали страну. Студент Станислав Пыяс, ксёндз Роман Котляж, механик Тадеуш Щепаньский. Это лишь самые известные имена активистов, странным образом погибших в герековские годы.

Владислав Цястонь не любил Польшу. Вообще. Его просто выворачивало от страны, где родился, от народа, с которым жил. Католическая религия и «западническая» культура. Тяга к самостоятельному хозяйствованию. Национальный характер, свободолюбивый и бунтарский. Это был непримиримый ценностный конфликт. Он просто мстил соотечественникам за их необоримое жизнеутверждение. Как ни жми, как ни буйствуй, жизнь оказывалась сильнее милой ему мертвечины следственно-пыточного кабинета. Цястонь не прощал этого. И заходился в чудовищной ненависти от того, что полякам не надо его прощения.

Это важно понимать. Здесь и сейчас мы имеем дело с подобной же духовностью. Они искренне любят тьму и гниль. Свою среду обитания. И дискутировать тут бессмысленно. Как никто и не дискутировал с Цястонем.Настал 1980-й, лето Солидарности. Lato 80 – так назывался оперштаб МВД, учреждённый для подавления великой забастовки. Начальник – генерал Стахура, замы – генерал Бейм от милиции и генерал Цястонь от госбезопасности. Они готовы были сорваться с цепи. Но им не позволили. «Мы должны согласиться», – проговорил вице-премьер Ягельский, пообщавшись с Лехом Валенсой.

Шёл Карнавал Солидарности. Зверела номенклатура с «титушками». Департамент Цястоня ведал оперативными мероприятиями в промышленности. Можно представить, что думал он об этих заводах, об этих взбунтовавшихся «роболе». Наливаясь ненавистью, ждал Цястонь своего часа. Когда он наконец посчитается с поляками за жизнь. Этот час настал 13 декабря 1981 года – военное положение. К тому времени генерал уже месяц был начальником СБ МВД.

Аресты и избиения. Огонь на поражение. Лагеря интернирования на десять тысяч человек. Более ста тайных убийств – не только от ЗОМО, но и от «неизвестных лиц», то есть по ведомству Цястоня. Им кажется, будто они победили. «Противник подавлен. Добьёмся полного уничтожения», – рапортует Цястонь на софийском совещании органов госбезопасности Варшавского договора. В том же 1983 году он поднимается ещё на одну ступень – становится дивизионным генералом.

Знаковая трагедия 19 октября 1984 года. Киллеры-гэбисты из «Группы “Дезинтеграция”» зверски убивают капеллана «Солидарности» Ежи Попелушко. Это задумано как вершинное торжество зла. Но случается сбой. Хитроумный генерал Ярузельский хладнокровно использует физическую расправу над католическим мучеником для политической расправы над своими «бетонными» конкурентами. «Теперь им конец», – произносит глава партии и правительства. Вскоре гремят отставки упёртых сталинистов из Политбюро. А уже в декабре Владислав Цястонь арестован вместе с убийцами.

Долго его не держали. Всего две недели Цястонь провёл в камере. Вышел даже не снятый с должности. Но осадок остался. Министр внутренних дел генерал Кищак решительно задвигает «запаленного» первогэбиста. В 1986-м он отправлен в отставку и выслан послом в Албанию. Там ему должно бы нравиться. На поэта-диссидента не ищут «неизвестных лиц», а просто вешают. Но опять не судьба: Ходжа-то уже умер, надвигаются и здесь перемены.В 1990 году разгромленный и опустошённый Владислав Цястонь возвращается в Польшу. Это уже новая страна – рухнула власть ПОРП, победила «Солидарность». Польский народ и его правосудие имеют серьёзные вопросы к бывшему начальнику СБ. Отвечать на них ему предстоит три десятилетия.

Осудить Цястоня за убийство отца Ежи не удалось. Не хватило формальных доказательств. Приказ ведь не письменно отдавался. А что до прочего – ну так «я не это имел в виду, меня не так поняли». То же самое получилось и по обвинению в пытках арестованных времён болеславецевского и вроцлавского МОБ. А кто жив из тех, кто видел? А раз не видели, не пойман – не кат.

Польша не Эфиопия. Здесь нельзя рассуждать по принципу «побеждает выстрел». Процедура есть процедура, право есть право, в своём праве даже Цястонь. Не доказали – значит, увы. Пусть даже все всё знают – к приговору знаний не подшить. «Беспомощность правосудия», – припечатал историк и правозащитник Антоний Дудек из Института национальной памяти. Но есть и люди, которые гордятся: ничего, мол, не поделаешь, мы Европа.

В 2004 году закрылись все дела, возбуждённые против Цястоня. Он безбедно жил на крупную пенсию. Только старался не показываться на люди в стране, где его как Урфина Джюса, ненавидел каждый куст и камень. Тихо и незаметно жил в Варшаве, общался в основном с семьёй. Даже не со сподвижниками-генералами. Они ведь тоже терпеть его не могли. Уникальная личность была.

А в 2012-м – снова судебный процесс. Теперь за беззаконные жестокости времён военного положения. Издевательства над задержанными и интернированными членами «Солидарности», пыточное содержание на полигоне. И вот тут отвертеться не удалось: всё задокументировано самим Цястонем. Процесс длился более пятилетки, но закончился обвинительным приговором. Цястонь получил два года. По возрасту и здоровью отбывать позволили в формате домашнего ареста (он, впрочем, и так уже не выходил из дома).

Но не в том ведь дело. Никто и не собирался заставлять старика махать кайлом на морозе – как заставлял людей он сам. Важно осудить, заставить уйти преступником. И это было сделано.

Срок наказания истёк в прошлом году. 96-летний Владислав Цястонь умер 4 июня 2021-го. В польский День свободы. Под самый конец ему опять вышел облом.

Смерть Владислава Цястоня прошла почти незамеченной. Разве что случился небольшой скандал: многие возмутились, что его хоронят на варшавском кладбище Воинские Повонзки – где «упокоены стойкие солдаты и национальные герои Польши». Правительство Матеуша Моравецкого правящая партия Ярослава Качиньского кивнули на администрацию Варшавы. Столичные власти – на администрацию кладбища. Кладбищенское начальство – на семью, имеющую право хоронить в своём склепе. Завязался серьёзный разговор в том плане, что давно пора разобраться, кому покоиться на Воинских Повонзках. А кому перезахорониться попроще, как подобает слугам неправого дела…Не то с другим покойным. «С глубокой скорбью узнал о его кончине. Ушёл один из тех, кто первыми начинали борьбу за независимость страны» – сказано в официальном заявлении президента Анголы Жуана Лоренсу. Глава государства лично присутствовал и выражал соболезнования. Церемония прошла в штаб-квартире элитного 20-го полка, потом на кладбище Альто-дас-Крузес, самом престижном в Луанде. У гроба стояли члены Политбюро, генералы, министры, губернаторы.

«Националист из поколения вооружённой борьбы» – слова президента Лоренсу. (Заметим, «националист» – это теперь высшая похвала в прежде марксистско-ленинской партии.) «Несгибаемый борец за страну» – вторит вице-председатель правящей партии Луиза Дамиан. «Великий патриот» – говорит министр обороны Жуан Эрнешту душ Сантуш. «К сожалению, на его долю выпали и трудности, и несправедливости. Но он отдал всё на защиту нашего дела» – несколько подробнее высказывается генерал Роберто Леал Монтейро. «Думаю, не обо всём следует говорить в час, когда мы отдаём последнюю дань уважения. Лично я воздержусь» – уже совсем близко к делу уточняет губернатор провинции Заире Педру Макита Жулиа.

Массы отвечали на эти панегирики хмурым молчанием. Или сетевыми комментариями вроде: «Он был средоточием зла и сыном сатаны. Кровавый монстр нашей истории, да исчезнет он навсегда».

Десятки лет об этом человеке старались не вспоминать. Но не могли забыть.Луди Кисасунда родился в 1931 под другим именем: Жуан Родригеш Лопеш. Провинция Заире, северо-восток Анголы, тогда ещё португальской колонии. Данные о происхождении разноречивы и видимо неточны (интерес к ним не поощрялся). Обычно предполагается, что семья не бедствовала, находясь на социальном стыке зажиточного крестьянства со служащей интеллигенцией. Именно эти слои, особенно второй, комплектовали основные кадры антиколониального движения. Чернокожие служащие колониальной администрации, врачи, учителя сплошь и рядом уходили в национально-освободительную борьбу.

Провинцию Заире населяют по большей части баконго и северные мбунду. Баконго составляли костяк Союза народов Анголы (УПА) и Национального фронта освобождения Анголы (ФНЛА). Эти организации возглавлял правый консерватор Холден Роберто. Потомок племенных королей, мечтавший возродить монархию баконго под собственным скипетром. Мбунду чаще примыкали к Народному движению за освобождение Анголы (МПЛА). Марксистская партия Агостиньо Нето ориентировалась на хрущёвско—брежневский СССР и кастровскую Кубу.

Его отец был баконго, и молодой Жуан Родригеш Лопеш начинал с УПА. Однако быстро разошёлся с мрачным Роберто. Его не слишком влекли традиционные племенные установки. Гораздо интереснее широкий замах МПЛА «от Кабинды до Кунене». Там и нашёл своё место и своё новое имя Луди Кисасунда.

Он не стремился к публичной политике. Его недюжинные таланты проявились совсем в другом. Вооружённые отряды МПЛА вели партизанскую войну против португальских колониальных войск и конкурентов из ФНЛА и Национального союза за полную независимость Анголы (УНИТА). Но были среди этих формирований особенные. Которым поручалось обеспечивать авторитет Агостиньо Нето и повиновение однопартийцев. Эти спецподразделения свёл воедино под своим командованием Луди Кисасунда. И дополнил системой партийных судов, в которых лично преданные бойцы выносили бесперебойные вердикты.

«О твоей преданности Вальтеру Зонненбергу ходят легенды», – известная фраза из любимого путинского фильма «Щит и меч». Такие же легенды по сей день ходят о деяниях Луди Кисусанды в I и IV округах МПЛА. Только куда более кровавые, нежели про Иоганна Вайса. Всякое фрондёрство, неподчинение или непочтение к вождю карались весьма жестоко. Показательно, с несколькими убийствами, было подавлено «восточное восстание» Даниэля Чипенды, позволявшего себе теоретические разногласия с марксизмом. Своеобразный щит и меч партизанских джунглей, направленный на своих. Само собой, Луди Кисасунда принадлежал к верхушке МПЛА, ближайшему окружению Нето.

Португальская Революция гвоздик предоставила Анголе независимость. Леворадикальные «капитаны Апреля» предпочитали партию Нето. 8 ноября 1974 года в Луанду прибыла первая делегация МПЛА. 26 ангольских комиссаров… Главным был ведущий партийный идеолог, партнёр Че Гевары Лусио Лара. С ним прибыли первый премьер Лопу ду Нашсименту, командир спецназа Жакоб Каэтану (он же Бессмертный Монстр), будущий начальник президентской охраны, военканцелярии и инвестбюро Мануэл Виейра Копелипа (он же Князь Тьмы)… Словом, весьма известные деятели. А также менее известные – например, Луди Кисасунда и его помощник Энрике Сантуш Онамбве.

Этот бросок на Луанду оказался критически важен. Столица была заблаговременно взята под контроль МПЛА. Выбить оттуда уже не удалось даже соединёнными усилиями ФНЛА и УНИТА. Независимость Анголы 11 ноября 1975 года провозглашал президент Агостиньо Нето. Под грозные раскаты битвы при Кифангондо: войска МПЛА и кубинский экспедиционный корпус тут же одержали первую и решающую победу ангольской гражданской войны.Эта война растянулась на 27 лет. ФНЛА разгромили быстро, но во главе УНИТА стоял Жонаш Савимби – этим одним всё сказано. Феноменальный левак-рейганист и социалист-антикоммунист. Он мощно шатал возведённое здание тоталитарно-коммунистического режима МПЛА. Но и режим оказался прочен. Не обошлось, конечно, без ВЧК-НКВД-КГБ.

Не прошло и месяца независимости, как уже на полном ходу действовал Директорат информации и безопасности Анголы (DISA, ДИСА). Директором в звании полковника был назначен Луди Кисасунда. Поднаторевший в таких делах ещё в партизанскую пору. Он быстро стал генералом. Заместителем взял Онамбве. Формально ДИСА числилось в структуре МВД, но реально подчинялась только лично президенту Нето и генсеку Ларе. Генерал Кисасунда был из самых влиятельных членов Политбюро ЦК МПЛА.

Любезную интерпомощь предоставили КГБ СССР и МГБ ГДР. Но вообще-то говоря, Луди с Онамбве сами могли кого угодно поучить, как строить спецслужбу. Оперативными методиками они владели в совершенстве. Местные условия, естественно, знали лучше Андропова и Мильке. В решимости и жестокости ангольские чекисты заметно превосходили своих инструкторов. К тому же Кисасунда смотрел на вещи творчески. Он не ограничивался советскими и восточноевропейскими образцами. Многое в ДИСА заимствовалось от гестапо. Ещё больше от недавних врагов, португальской тайной полиции ПИДЕ. Использовались, конечно, и традиции племенной стражи, особенно на допросах. Ближайшими же деловыми партнёрами Кисасунды стали кубинские товарищи из управлений разведки и контрразведки МВД «Острова Свободы». Они-то плотно обосновались в Анголе с самого 1975-го.

Давно нет в Анголе ведомства с аббревиатурой DISA, но что это такое, знает каждый анголец. Можно было запутаться в нагромождениях МСБ, МБР, АФБ, ФСК, ФСБ. Но скажи: ЧК, НКВД, КГБ – поймёт в России каждый. Так и с ДИСА.

Ведомство Луди Кисасунды называют «самой страшной машиной смерти, когда-либо прокатившейся по Африке». Выявление сторонников УНИТА, доносы и аресты, пытки и бессудные казни. Но главный ассоциативный ряд – 27 мая 1977 года, «Мятеж фракционеров».Это был внутрипартийный конфликт в МПЛА. Нечто вроде схватки троцкистов со сталинистами. Министр внутренних дел Ниту Алвиш был недоволен «оппортунистической умеренностью» Нето и «засильем белых и мулатов в руководстве чёрной нацией». К нему примкнули начальник армейского генштаба Жозе Эдуарду Ван Дунен, его жена-комсомолка Сита Валлиш, тот самый «Бессмертный Монстр» Каэтану со своим спецназом, политкомиссар Эдуарду Гомеш да Силва, мэр Луанды Педру Фортунату, министр торговли Давид Машаду. Эти «нитисташ» как коммунисты были радикальнее Нето и Лары. Они надеялись на помощь СССР. Главный же расчёт строился на поддержку масс, ввергнутых в нищету и бесправие куда хуже, чем при португальцах.

«Нитисташ» бойко атаковали, взяли в заложники нескольких членов ЦК, протрубили о революции. Но мятеж быстро и жёстко подавили кубинские танки. Советский Союз вмешиваться не стал. А дальше в дело вступила ДИСА. «Мы найдём их живыми или мёртвыми. И не будем тратить времени», – сказал Нето. Луди Кисасунда принял к исполнению. Расправа была чудовищной. Что сделали с Ситой Валлиш, лучше не пересказывать. Остальных вожаков расстреляли после избиений. Изрешетить захваченного Алвиша и утопить труп Кисасунда распорядился лично. По крайней мере, если верить исполнителю.

Но на этом не закончилось. Официально признаны 15 тысяч убитых. Ангольцы этой цифре не верят. Спорят о других: 30 тысяч, 50 или все 80 (население Анголы было тогда около семи миллионов). Исследователи замечают такую деталь: в несколько недель ДИСА истребила больше людей, чем якобинские трибуналы в терроре Великой Французской революции (хотя, конечно, меньше, чем погибло в красном терроре ВЧК). Нити управления кошмаром сходились в руках Кисасунды. Онамбве стоял на подхвате.

«Главным чудовищем был Нето» – однозначно указывают исследователи главного организатора и бенефициара репрессий. Но незадолго до смерти он, как водится, решил «восстановить социалистическую законность». Надо было слышать, как он сетовал на Политбюро: «Многие люди жалуются на ДИСА. Не проходит недели без писем «мой сын исчез». И я, товарищи, не знаю, что отвечать». Летом 1979-го контору Кисасунды расформировали, функции передали в Министерство госбезопасности, самого Луди выставили из Политбюро и ЦК. Но судьбу Ежова ему повторять не пришлось.

В карательные органы генерал уже не вернулся. Но карьера не окончилась. При Жозе Эдуарду душ Сантуше с 1980-го по 1986-й Кисасунда губернаторствовал в Маланже, потом с 1995-го по 2004-й – на малой родине в Заире. По общим оценкам, был очень эффективным менеджером. С административными делами справлялся умело, аппарат функционировал как часы. (Кстати, Онамбве, которого даже символически не наказывали, после ДИСА подвизался министром промышленности.)

Луди Кисасунда был эрудированным интеллектуалом и по-своему культурным человеком (дочь Нсоки и вовсе певица). С тем же Цястонем никакого сравнения. В общении спокойный и сдержанный. Беседа с ним доставляла удовольствие. Лишь глубоко во взгляде залегали картины совершённого, о котором он никогда не сожалел. «Так было надо».

В 1991 году – по понятным причинам – МПЛА отказалась от марксизма-ленинизма, объявила многопартийную демократию и рыночную экономику. Сохраняя всю полноту власти и продолжая изнурительную войну с УНИТА. Едва ли Луди Кисасунда был догматично упёрт в коммунистическую идеологию. Во всяком случае, вполне себе состоял и в партии, и в госаппарате до середины 2000-х. Но после его власть закончилась. Он ушёл со всех постов и редко появлялся на публике. Разве что на приёмах в кубинском посольстве. Зато там – регулярно.

26 мая 2021 года президент Лоренсу выступил к годовщине «Мятежа фракционеров». Он выразил сожаление, покаяние и извинился за террор. Но то, как превозносил он в январе покойного Кисасунду, снимает все вопросы о цене и глубине его «оттепели».

«Луди Кисасунда, провалившийся в загробный огонь, был из самых мрачных убийц, гордых кровавым прошлым, – пишет ангольский оппозиционный публицист Фернандо Вумби. – Мы видим, как защищает Жуан Лоренсу своих товарищей-грабителей. Эти убийцы могут гордиться такой партией, как МПЛА».Такие вот судьбы. По бессмертным строкам Некрасова: «И сойдешь ты в могилу… герой, втихомолку проклятый отчизною, возвеличенный громкой хвалой». Но не обязательно втихомолку. И не обязательно возвеличенный. Давно всё сказано о Малюте Скуратове, и никакие путинские «версии» ничего здесь не изменят. Излишне повторять, как относится Польша к Владиславу Цястоню. Выше процитировано, что думают ангольцы о Луди Кисасунде. А ведь ещё не спросили ни студентов, протестующих на улицах Луанды, ни шахтёров, дерущихся с полицией в Кафунфо-Куанго.

Реверансы перед Малютами, Сталиными, Кисасундами – это омега. Последняя станция. Такое не делается от хорошей жизни. Явный сигнал наступающего конца. Дзержинский бы подтвердил.

Никита Требейко, «В кризис.ру»